В общем, проблема личных неимущественных отношений и их отраслевой принадлежности достигает еще конца ХIХ - начала ХХ в. Именно в тот период в литературе вопрос личных неимущественных прав подвергалось тотальному умолчанию. Так, вопрос включения личных неимущественных отношений (под которыми в то время понимались преимущественно личные семейные отношения) к сфере гражданского права обошли вниманием в большинстве работ тогдашних представителей юридической мысли. Например, Д. И. Мейер, характеризуя гражданское право, категорически заявлял «... имущественные права имеют самостоятельный характер, что резко отличается от других прав, и, соответственно, должна быть особая самостоятельная наука об имущественных правах, которую мы называем гражданским правом. Если характеристическая черта всех домов семейного союза чужда сфере гражданского права, то с суровой последовательностью следует сказать, что учреждениям этим не место в системе гражданского права. К нему относятся только имущественная сторона семейных отношений, другие же стороны должны быть рассмотрены только по мере необходимости для уразумения имущественной стороны »1. Аналогичную точку зрения занимал также и К. Д. Кавелин, который считал, что гражданское право является «... престарелой зданием, построена с ризнострокатого материала по ложному плану. эту старую храмину следует разобрать сверху донизу, хорошенько перебрать материал и построить вновь на правильных теоретических основах. все разряд семейных отношений, потому что они не имеют ничего общего ни с вещными правами, ни с правами по обязательствам, ни с юридическими отношениями, возникающими при наследовании »2. Однако, как уже отмечалось того времени в научной литературе, такая позиция К. Д. Кавелина, согласно которой предмет гражданского права должны составлять лишь имущественные отношения, обладает существенным недостатком, поскольку майновисть является признаком экономической, но не юридичною3. Все выше приведенное дает нам основания утверждать, что в дореволюционный период проблема включения личных неимущественных отношений к предмету гражданского права, в основном, или замалчивалась, или подвергалась существенной критике.
В то же время нужно подчеркнуть, что уже в то время появились научные труды, в которых авторы поднимали вопрос о целесообразности правового регулирования отдельных личных неимущественных отношений. Однако среди представителей этого направления не было единства. Например, С. А. Муромцев, исследуя вопрос личных прав указывал, что они отличаются от прав тем, что объектом правового отношения является не вещь, а человек. Одновременно автор утверждал, что такой характер прав присущ обязательствам, и в качестве примера приводилось обязательства по договору займу4. В свою очередь, В. И. Синайский рассматривал такую возможность правового воздействия норм гражданского права на личную сферу человека только путем установления специальной ответственности за личный вред. Так, по мнению автора, «... личные блага человека: жизнь, здоровье, свобода, честь тесно связаны с материальными интересами как самого лица, так и его семьи. Связь эта объясняется тем, что личные блага человека составляют основные условия его работоспособности и осуществления ее »1. Однако и эти и некоторые другие авторы утверждали, что гражданское право может регулировать личные неимущественные отношения, но только те, которые возникают в сфере семейных видносин2. Как основной свой аргумент они считали то, что тогдашнее гражданское законодательство предусматривало отдельные из личных неимущественных семейных прав.
По мнению других авторов, такой подход довольно ограниченным. Так, например, С. В. Пахман в своей работе «К вопросу о предмете и системе Российского гражданского уложения» указывает, что в состав личных прав должно включаться ». не одно семейное право, но и общее право лиц (jus personarum), т. е. совокупность позитивных норм, которыми определяются гражданском состоянии (status) частных лиц, с включением и состояний семейных »3. Учитывая указанную точку зрения, автор предлагал внести соответствующие положения уже в тогдашнее гражданское законодательство: «... как самостоятельное целое, помещения общих правил о том, на чем основаны все гражданские институты, - о лице (persona private), о праве личной, - конечно, насколько ими определяются или оговариваются только частные отношения в юридическом быту. в противном случае, уложение было бы похоже на туловище без головы »4. Аналогичный подход демонстрировал и Ю. С. Гамбаров, который писал: «. возьмем прежде всего права личности и посмотрим, насколько подставным есть исключения их из сферы гражданского права. Эти права, несмотря на свое разнообразие, сводятся к признанию неприкосновенности и морального достоинства человека. Сюда относятся и право на жизнь, свободу, честь. они служат одинаково признанию за личностью ее нравственной оценки. В условиях современной жизни эти права составляют высшее и наиболее драгоценное из прав индивидуума уже потому, что они имеют своим предметом высокие и наиболее драгоценные человеческие блага. И так, как эти блага тесно связаны с каждым индивидом и охороненни в его отношениях с другими индивидами, то о принадлежности их к гражданскому праву вряд ли возможен любой вопрос »5. Разделял указанные позиции и И. А. Покровский, который писал: «. одним из первых. аргументов является утверждение, что гражданское право является принципиально правом имущественных отношений. Но мы уже видели, что это утверждение совершенно неверным petitio principii1: даже в рамках старого гражданского права мы находим области неимущественного характера - прежде сферу личных семейных отношений. Тем более безосновательным это утверждение для современного права с его неимущественным правом на имя и другие разнообразные «права личности» »2. Близкие позиции высказывали и некоторые другие науковци3. Однако следует признать, что в то время законодательно вопрос отнесения личных неимущественных отношений к предмету гражданского права не было решено никак.
Определенные изменения претерпела ситуация после Октябрьской революции и во время первой кодификации гражданского законодательства в Украине. Однако эти изменения были направлены на еще большее сужение правового регулирования личных неимущественных отношений и связано это было, прежде всего, с тем, что принятый в 1922 году ГК УСРР4 НЕ относил к предмету гражданско-правового регулирования личные неимущественные отношения и включал в него исключительно отношения майнови5. Такая позиция законодателя обусловила и тот факт, что большинство ученых-юристов в то время отстаивали аналогичное мнение о возможности регулирования гражданским правом лишь имущественных видносин6. По нашему мнению, основной причиной этого в советский период были идеологические факторы. Ведь считалось, что поскольку вопрос личных неимущественных отношений лежит в плоскости обеспечения основных прав человека, то оно является неактуальным для советского законодателя, поскольку проблемы с правами человека в СССР нет. Именно поэтому, на протяжении практически всего периода существования Украины на территории советского правового пространства вопросы защиты прав человека, особенно в сфере духовного, неимущественного существования лица, как правило, считались «чужими советском устройства» и клеймились как «буржуазные».
Однако уже в конце 20-х годов. появляются первые публикации о возможности и необходимости гражданско-правового регулирования личных неимущественных отношений. Так, например, предлагалось включить в структуру гражданского права по крайней мере, наиболее общие личные неимущественные отношения, в частности, связанные со сферой авторства, патентного права, имени физического лица тощо1. Иногда такая позиция находит свое место и на уровне учебников. Так, например, в учебнике по гражданскому праву, который вышел под редакцией Я. Ф. Миколенко и П. Е. Орловского в 1938 году впервые было признано, что «... к отношениям, регулируемым нормами гражданского права, следует отнести как имущественные правоотношения, так и отдельные неимущественные: личные и семейные »2. При этом, по мнению авторов, неимущественный характер присущ отношениям авторским, семейным, а также отношениям, возникающим по охране личных благ людини3.
Следующим шагом исследования возможности гражданско-правового регулирования личных неимущественных отношений стали две основополагающих работы, а именно: диссертационное исследование М. К. Почанського1 и монография К. А. Флейшиц2. Хотя следует отметить, что большое распространение в то время данные работы не получили, поскольку их существование удивительным образом скрывалось от научной общественности. В частности, диссертационная работа М. К. Почанського доступна только в одном экземпляре в библиотеке одного из научных учреждений г. Москвы и практически не упоминается даже в кругу специалистов, а работа К. А. Флейшиц хоть и была опубликована определенным тиражом, однако вышла под грифом «для служебного пользования». Несмотря на это, их существование как первых попыток методологического комплексного анализа указанной проблемы навсегда будут вписаны на страницах отечественной цивилистики. Все это привело к тому, что на протяжении 40-х годов. идея об отнесении личных неимущественных отношений к предмету гражданского права стала фактически общепризнанной среди науковцив3. Вместе, понадобилось еще около двадцати лет, чтобы эта идея была воплощена законодательно в Основах 1961, а также принятом на их почве ГК УССР 1963 года. В указанных нормативно-правовых актах определялось, что гражданское законодательство регулирует имущественные и связанные с ними неимущественные отношения, а в случаях, предусмотренных законом, и иные личные неимущественные отношения. Однако даже такая позиция законодателя не прекратила споры в науке о возможности и целесообразности включения личных неимущественных отношений к предмету гражданского права. Всегда личным неимущественным отношениям постоянно навязывалась определенная вторичность в соотношении с хрестоматийными имущественными отношениями, учитывая существовавшую справедливое мнение, что личные неимущественные права, а соответственно и правоотношения были «пасынком» в гражданском законодавстви4.
Такая неоднородность теоретико-правовых подходов ставила вопрос: действительно ли данные общественные отношения включаются в предмет гражданского права и на каких основаниях? Отвечая на него, А. Красавчиков условно распределил существующие в науке точки зрения по этой проблеме на три концепции: негативную, позитивную и радикальну1.
Негативная концепция сводится к тому, что гражданское право регулирует лишь те из личных неимущественных отношений, связанных с имущественными. Что же касается тех неимущественных отношений, не имеющих такой связи с имущественными, то они либо регулируются другими отраслями права, или гражданское право лишь осуществляет их охрану, в случаях, прямо предусмотренных в закони2. Основным аргументом, на который ссылались авторы, было отсутствие в законе определение круга тех активных действий, которые могла бы осуществить уполномоченное лицо, зато указано только на абсолютный обязанность всех других лиц уклоняться от нарушения личных благ человека, а также способы защиты. Некоторые сторонники данной теории считают, что регулирование личных неимущественных благ производится только через их защиту или охрану. Так, О. С. Иоффе отмечал, что отношения, которые складываются по поводу неимущественных благ, по своей природе допускают лишь юридическую охрану и исключают возможность их регулювання3. По мнению ученого, термин «регулирование» употребляется в гражданском законодательстве в широком смысле, что подразумевает также и правовую охрану, а не в узком, когда оно ограничивается нормированием общественных отношений в их нормальном состоянии без направленности на восстановление нарушенных видносин4. Поддерживая указанную концепцию, С. Н. Братусь отмечает, что «. гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений построено как защита личных благ от неправомерного на них посягательства. До тех пор, пока личные права не нарушены, правовой характер отношений, связанный с их осуществлением, вообще не чувствуется »1.
Данные утверждения были в свое время встречены критикой со стороны представителей позитивной концепции, по своему содержанию сводится к тому, что гражданское право не только охраняет, но и регулирует личные неимущественные права, в том числе и те, которые не связаны с майновими2. Так, М. С. Малеин считал, что позиция представителей негативной концепции является не совсем верной, поскольку она способна привести к известному принижение значения личных неимущественных прав, не связанных с имущественными, а также их места в системе гражданского законодавства3. В то же время Ш. Т. Тагайназаров указывал, что «правовое регулирование в том и выражается, что норма устанавливает правило поведения и ставит это правило под государственную охрану. охрана означает, что отношения, которые охраняются, имеют правовой характер, становятся предметом и правового регулирования »4. К. Б. Ярошенко придерживается мнения, что «регулирование представляет собой воздействие на поведение человека, а поскольку защита права выражается обычно в принуждении к совершению действий (воздержание от совершения действий), то следует признать, что он тем самым представляет собой один из вариантов регулирования »5. В. Г. Вердников по этому поводу писал, что когда закон предусматривает, что гражданин и организация вправе требовать по суду опровержения сведений, не соответствующих действительности и порочащих их честь и достоинство, он тем самым определяет права и обязанности участников регулируемого отношения, т. е. осуществляет регулирование последнего и в том значении, которое придает этому термину А. С. Иоффе1. Все указанные мнения сводятся к тому, что регулятивные и охранительные предписания тесно переплетены между собой, выступая в нераздельном единстве, а регулятивная и охранительная подсистемы внешне объективируется в виде обособленного «регулятивного» или «охранительного» права. Указанные размышления и приводят сторонников позитивной концепции к мысли, что гражданское право регулирует и охраняет личные неимущественные видносини2.
Следует отметить, что позиции сторонников позитивной концепции не ограничиваются критикой негативной концепции. Они выдвигают ряд новых положений, которые, по их мнению, подтверждают правильность именно позитивной концепции. Так, отдельные из них обосновывают, что личные неимущественные отношения имеют самостоятельную форму правового регулирования, подобные признаки, присущие им и имущественным отношениям, а также специфику гражданско-правовой защиты, призванную восстанавливать нарушенные общественные видносини3. Кроме того, в продолжение данных аргументов подчеркивается, что нельзя установить санкцию, не установив права, эта санкция призвана охранять, и обязанность, соблюдение которого она обеспечивает, то есть не урегулировав это видношення4.
Третьей концепцией является радикальная концепция, сторонники которой считают, что личные неимущественные права, не связанные с имущественными, представляют самостоятельный предмет регулирования. Так, например, В. А. Тархов высказал мнение, что отношения по поводу благ, не отделимые от личности, настолько оригинальными, автономными, обособленными от других правоотношений, для их защиты могут использоваться не только гражданско-правовые способы. Так, в частности, автор отмечает, что данные отношения наделены «. предметной единством, характеризуется неотделимостью от личности, недопустимости денежной оценки, невозможностью применения к ним правового регулирования сделок и т. д.. Они, за редким исключением, не имеют ничего общего с отношениями, регулируемыми признанными отраслями права »1. Указанное привело автора к выводу, что отношения по поводу благ, не отделимы от личности, образуют самостоятельный предмет регулирования, однако выделение личных неимущественных отношений в отдельную отрасль права не представляется возможным ввиду небольшого их удельный вагу2. Однако, как отмечалось в литературе, «. Данная концепция не была воспринята наукой, оказавшись на основе предмета критики, проводится с различных позиций» 3. В частности, С. С. Алексеев отрицал, что если указанные отношения составляют собой особый предмет правового регулирования, то чем можно объяснить их включение в сферу гражданского права? Ведь для того, чтобы эти отношения регулировались самостоятельной отраслью права, не имеет значения, была ли большой удельный вес таких отношений. Если же к этим отношениям можно применять методы регулирования, свойственные определенной отрасли права, которая сложилась, то это означает, что существуют определенные предпосылки для такого применения - родство указанных отношений, с теми, которые составляют предмет этой галузи4.
Завершая рассмотрение классификации основных подходов к проблеме личных неимущественных отношений как предмета гражданского права, следует отметить, что на сегодня внедряются и другие подходы к решению данного Вопрос 1. Однако мы считаем именно классификационный подход А. Красавчикова наиболее полным, удачным и таким, который не теряет своей актуальности и сегодня.
То же время, определяя собственную позицию относительно включения личных неимущественных отношений к предмету гражданско-правового регулирования и охраны, мы прежде всего хотели бы указать на определенную связь, которая существует между доктринальным решением этого вопроса и существующим положительным регулированием. Ведь каждая концепция в своей формулировке определенным образом опиралась на нормы существующего тогда гражданского законодательства. И нельзя определять свою позицию безотносительно к состоянию положительной регламентации. Ведь чем четче нормы гражданского законодательства определяют состояние правовой регламентации соответствующих отношений, чем последовательная логика такого регулирования, чем меньше противоречий между общими и специальными положениями, тем меньше вопросов возникает в той или иной сфере. Так, например, ст. 1 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 указывала, что гражданское законодательство регулирует имущественные и связанные с ними неимущественные отношения, а в случаях, предусмотренных законом, - и другие личные неимущественные отношения. Понятно, что при таких обстоятельствах гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений допускалось лишь в той мере, в какой они связаны с с имущественными, а за этой связью регулирования личных неимущественных отношений в их «чистом виде» - только при наличии специального закона, то есть, как исключение. То же время, дальнейший анализ тогдашнего законодательства давал все основания утверждать, что этот «исключение» был чрезвычайно скромным. Так, например, ГК УССР 1963 года включал только две нормы, осуществляли регулирование и охрану личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными:
A. положения о защите чести и достоинства (ст. 7 ГК УССР);
положения об охране интересов гражданина, изображенного в произведении изобразительного искусства (ст. 511 ГК УССР) 1. Конечно, с определенной тяжестью можно было говорить, что в эту сферу включается также и положения главы 40 ГК УССР, в которой среди прочих деликтное обязательство было деликтных обязательств по возмещению имущественного вреда в случае повреждения здоровья или смерти гражданина (ст. . ст. 455-459, 461, 462 и др.. ГК УССР). Учитывая это можно было утверждать, что в то время вопросы регулирования личных неимущественных отношений подавляющим мере сводилось к защите двух-трех личных неимущественных благ через систему гражданско-правовой охраны. И поэтому такое положение вещей давал серьезные аргументы в руки представителям негативной концепции.
Несколько изменилась ситуация с принятием Конституции СССР (1977 года), а также принятой на ее основе Конституции СССР (1978 года). Именно в данных Основных законах государства и республики были заложены существенные новеллы, касающиеся усиления защиты прав человека. Именно указанные новеллы и легли в основу изменений гражданского законодательства, направлялось на защиту личных прав человека. Существенным образом дух новых конституций повлиял и на правоприменительную практику, особенно, что касается судебной защиты от посягательств на жизнь, здоровье, честь, достоинство, личную безопасность и т. д.. Тем не менее, как отмечается в специализированной литературе, кодифицировано гражданское законодательство существенно отставало от конституционного, поскольку не все провозглашенные в указанных конституциях личные права стали объектами гражданской охорони2. Такое положение вещей опять же усиливает позиции представителей именно негативной концепции. Такая же тенденция сохранилась вплоть до начала 90-х годов ХХ века.
То же время позиции представителей позитивной концепции были учтены при разработке других законодательных актов в сфере гражданского законодательства. Так, в частности, в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 року3, которые справедливо считаются «высшим достижения советской цивилистики» 4, предполагалось, что «Гражданским законодательством
регулируются. связанные с имущественными личные неимущественные отношения. Личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными, регулируются гражданским законодательством, поскольку иное не предусмотрено законодательными актами Союза ССР и республик (далее - законодательные акты) либо не вытекает из сущности личного неимущественного отношения ». Такой подход, несмотря даже на то, что указанные Основы 1991 году так и не вступили в силу на территории Украины, можно смело считать первой реально созданной правовой позицией для привлечения в сферу гражданско-правового регулирования самого широкого круга личных неимущественных отношений, поскольку «. за ее пределы выводились только те из них, которые прямо исключались самим законом или сущностью соответствующего социальной связи »1. Еще более широко (хотя правда опять же на доктринальном уровне) вопрос о возможности регулирования личных неимущественных отношений было решено при создании Модельного Гражданского кодекса стран СНД2. В частности, в ч. 2 ст. 1 данного модельного акта было предусмотрено, что «Отношения, связанные с осуществлением (подчеркнуто мной - Р. С.) и защитой неотчуждаемых прав и свобод человека и других нематериальных благ (личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными) регулируется гражданским законодательством, поскольку иное не вытекает из сущности этих отношений. »Такой научный консенсус, который был высказан ведущими цивилистами стран-участниц СНГ и нашел свое воплощение в соответствующем модельном гражданско-правовом акте, свидетельствовал о фактической победу положительной концепции. То же время, именно он должен был бы определить вектор развития гражданско-правового законодательства в странах постсоциалистического пространства. Взамен приходится констатировать тот факт, что на практике такого единства нет. Ведь после распада СССР каждая из стран стала перед выбором относительно своего будущего, основой чего должно было стать кардинальное переосмысление роли и значения человека в системе социальных приоритетов. И именно человек и его незыблемые права должны были стать основой совершенствования юридических процессов и построения правовой политики в «постсоциалистических» странах. Так, согласно ст. 3 Конституции Украины «человек, его жизнь и здоровье, честь и достоинство, неприкосновенность и безопасность признаются. наивысшей социальной ценностью ». Аналогичные подходы нашли свое закрепление и в Конституциях большинства стран СНГ (ст. 2 Конституции РФ, ст. 2 Конституции Беларуси, ст. 12 Конституции Азербайджана, ст. 4 Конституции Армении, ст. 7 Конституции Грузии, ст. 1 Конституции Казахстана, в. 1 Конституции Молдовы и т. д.). Это означает, что, определив с человеком и его незыблемыми (прежде всего, внутренними духовными) правами первенство в иерархии общественных приоритетов, государство должно не только наполнить это реальным правовым содержанием, но и обеспечить эффективную правовую защиту, что соответствовало бы современным европейским стандартам в области прав человека. Как справедливо отмечает С. С. Алексеев, «. Права человека, юридически« вознеслись », осуществили наиболее мощное воздействие на основной предмет гражданских законов - на человека, его статус и возможности - и отсюда на силу частноправовых начал, содержащихся в гражданских законах »1. По логике вещей, такой подход должен был бы немедленно быть воплощенным в отраслевое законодательство (прежде всего в гражданское). Это повлекло бы за собой соответствующее расширение сферы гражданско-правового регулирования и охраны за счет включения как можно большего количества личных неимущественных отношений. Однако такой логический, на первый взгляд, развитие событий состоялся далеко не во всех государствах. Несомненно, что отдельные из них, разработав и приняв новые кодификационные акты в сфере частного права, отнесли личные неимущественные отношения к предмету гражданско-правового регулирования (абз. 1 п. 1.2 ст. 1 ГК Азербайджана, ч. 5 ст. 1 ГК Армении, ст. 1 ГК Грузии, ч. 3 ст. 2 ГК Молдовы), иногда даже установив по ним определенную приоритетность по сравнению с классическими имущественными (ч. 1 ст. 1 ГК Украины).
Однако остаются государства, которые, установив свой гражданский правопорядок, исходят из того, что предметом гражданского права признают только личные неимущественные отношения, тесно связанные с имущественными. Другие личные неимущественные отношения регулируются гражданским законодательством, поскольку иное или не предусмотрено законодательными актами, либо не вытекает из сущности этих отношений (ч. 2 ст. 1 ГК Беларуси, ч. 2 ст. 1 ГК Казахстана, ч. 5 ст. 1 ГК Таджикистана , ч. 2 ст. 2 ГК Туркменистана, ч. 4 ст. 2 ГК Узбекистана). При этом указанная позиция законодателя находит благоприятный отклик и среди ученых названных краин2.
Особое внимание следует обратить на неоднозначное определение предмета гражданско-правового регулирования в ч. 2 ст. 2 ГК Российской Федерации, где говорится, что «неотчуждаемые права и свободы человека и другие нематериальные блага защищаются гражданским законодательством, если иное не вытекает из сущности этих нематериальных благ». Такая нормативная неопределенность в понимании предмета гражданского права и места в нем личных неимущественных отношений привела к серьезным научных дискуссий. Отдельные ученые, анализируя такое состояние национального российского гражданского законодательства, приходят к мысли об исключении этих отношений из общего предмета гражданского права. Так, М. И. Брагинский утверждает, что ГК РФ ». исключил неимущественные отношения, не связанные с имущественными, из предмета регулирования гражданского законодательства, согласно гражданское право лишь защищает объекты личных неимущественных прав, но не защищает их »1. Подобную позицию занимает также и В. А. Дозорцев, который, рассматривая проблему отнесения личных неимущественных прав в исключительных, отмечает, что «. личные неимущественные права. составляют побочную, хотя и очень важную ветвь гражданского права, которая имеет своей задачей обеспечить только их защиту некоторыми средствами гражданского права »2. Зато другие авторы отстаивают позицию, что гражданское право регулирует личные неимущественные отношения, однако в очень ограниченном виде. В частности, М. Л. Нохрина считает, что «. или личные неимущественные отношения ограничиваются отношениями относительно таких благ как имя или псевдоним, поскольку личных неимущественных отношений по другим «нематериальных благ» существовать не может, или существуют такие личные неимущественные отношения, в которых вообще отсутствует объект. »3. Однако большинство ученых все же остается на позициях, что гражданское право должно включать в свой предмета личные неимущественные отношения в полном их объеме. Так, Н. Д. Егоров считает, что «. исключение из предмета гражданского права личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными, представляется мало убедительным. Если личные неимущественные отношения тяготеют к предмету гражданского права, то они должны им регулироваться независимо от того, связаны они с имущественными отношениями или нет »1. В свою очередь Е. О Суханов убежден, что указанные отношения «... как и те, что лежат в их основе, - нематериальные, неотчуждаемые блага личности, прежде защищаются гражданским правом присущими ему средствами. Реальные формы использования указанных нематериальных и неотчуждаемых благ в большинстве случаев исключают их полноценное гражданско-правовое регулирование, поскольку носят чисто фактический характер »2. На защите личных неимущественных благ, как основании включения соответствующих отношений к предмету гражданского права настаивают и другие науковци3. Одновременно в российской юридической литературе высказываются и другие аргументы. В частности, Л. А. Красавчикова утверждает, что гражданское право осуществляет относительно личных неимущественных отношений не только охранную функцию, но и регулятивную, которая проявляется в форме юридического признания принадлежности каждому физическому лицу неотчуждаемых нематериальных благ и свободы определять свое поведение в индивидуальной жизнедеятельности по своему усмотрению , что исключает вмешательство со стороны других лиц, кроме случаев, прямо предусмотренных законом4. Подобную позицию занимает и В. П. Мозолин, который утверждает, что было бы неправильным ". ограничивать сферу влияния гражданского права на отношения, рассматриваются лишь осуществлением защиты, понимается в узком смысле этого слова, т. е. в случаях нарушения. регулятивная функция распространяется и на данные отношения. »5.
Более четко определен предмет гражданско-правового регулирования в законодательстве Украины. В ст. 1 ГК Украины, в частности, устанавливается, что гражданским законодательством регулируются личные неимущественные и имущественные отношения (гражданские отношения), основанные на юридическом равенстве, свободном волеизъявлении, имущественной самостоятельности их учасникив1. Как видно, украинский законодатель при определении предмета гражданско-правового регулирования сконцентрировал свое внимание на наиболее существенных признаках этих отношений и методы их регулирования, что делает данное определение более приемлемым, чем подобные в законодательствах стран постсоциалистического пространства. По нашему мнению, позитивные такой формулировки состоит в том, что:
A. оно четко и однозначно признает личными неимущественными отношениями качество предмета гражданского права;
B. оно направлено на рассмотрение личных неимущественных отношений как полноценных равноправных и самодостаточных отношений, устраняет предварительную зависимость их от имущественных;
C. оно рассматривает личные неимущественные отношения как единый комплекс отношений и не разделяет их в зависимости от их связи с майновими2;
D. оно определяет общий приоритет личных неимущественных отношений перед имущественными;
E. оно устанавливает основания включения личных неимущественных отношений к предмету гражданского права.
Однако несмотря на общие положительные моменты, мы заметили бы, что указанная формулировка наделен и определенными недостатками. Так, в частности, непонятным остается то, почему принципами включения к предмету гражданского права личных неимущественных отношений является имущественная самостоятельность их участников, о чем частично говорится в научной литератури1. По нашему мнению, такой подход законодателя не совсем оправданным, поскольку им фактически осуществляется приравнивания личных неимущественных отношений к «квазимайнових» и создается попытка очередного навязывания их зависимости от имущественного аспекта. Однако личные неимущественные отношения как раз и являются теми отношениями, которым присущ имущественный субстрат, они не могут иметь имущественно-денежной ценности (стоимости) и в них отсутствует экономико-имущественный эквивалент. В противном случае нам приходилось бы утверждать, что лица, которые не являются самостоятельными в имущественном аспекте, не могут вступать в личные неимущественные отношения по собственной жизни, здоровья, личной неприкосновенности и т. д.. А это недопустимо. Наоборот, иногда лица, ведут не имущественный, а в основном духовный образ жизни (например, Иисус, Мария Тереза, Диоген и др.), имеют гораздо больший уровень добродетелей и духовных личных неимущественных благ, чем те, кто целью своей жизнедеятельности ставит имущественный приоритет. Бесспорно, что майновосамостийна лицо может более эффективно осуществить или защитить предоставленные ему личные неимущественные права, однако никакой взаимообусловлены зависимости между состоянием имущественной самостоятельности или обособленности физического лица и наличием у нее личных неимущественных прав нет и не может быть. Поэтому, скорее всего такое положение вещей следует воспринимать как не совсем удачную редакцию указанной нормы. По нашему мнению, более удачной редакцией ч. 1 ст. 1 ГК Украины могла бы быть такой: «Гражданским законодательством регулируются личные неимущественные отношения и имущественные отношения (гражданские отношения), основанные на юридическом равенстве, свободном волеизъявлении, а для имущественных отношений - дополнительно на имущественной самостоятельности их участников».
Учитывая указанное, можно сделать вывод, что современное состояние правовой регламентации общественных отношений, включаемых в предмет гражданско-правового регулирования и охраны, дает нам все основания утверждать, что на сегодня наиболее приемлемой является позиция представителей позитивной концепции, положениям которой мы методологически солидаризируемся. При этом особое внимание мы хотели бы сконцентрировать на вопросе обоснованности отнесения соответствующих отношений в сферу правового воздействия той или иной правовой отрасли, т. е. какие признаки соответствующих отношений дают нам возможность идентифицировать их как гражданско-правовые.