1. Статья 228 ГК состоит из двух частей. В первой части определяется перечень нарушений общественного порядка. Все они могут быть разделены на две большие группы: а) сделки, направленные на нарушение конституционных прав и свобод человека и
гражданина (статьи 21-68 Конституции Украины) б) сделки, направленные на уничтожение, повреждение имущества физического или юридического лица, государства, Автономной Республики Крым, территориальной общины и на незаконное завладение им. В доктрине гражданского права такие нарушения публичного порядка рассматриваются как нарушающие основные принципы государственного правопорядка. Под действие этой статьи могут также подпадать сделки, противоречащие моральным устоям общества, установленным, например, Законом Украины «О защите общественной морали».
2. Согласно ч. 2 ст. 228 ГК сделка, направленный на указанные выше нарушения общественного порядка является ничтожным. При этом законодатель не ставит признание сделки антипубличним в непосредственную зависимость от факта наличия в действиях его участника (участников) намерения (умысла) на достижение противоправной цели. Поэтому под действие ст. 228 ГК должны подпадать, например, все сделки по объектам, изъятых из гражданского оборота, независимо от намерений их участников. В таких случаях их действия направлены на незаконное завладение этими объектами. Время правомерное приобретение оружия, других вещей с целью их использования в будущем, чтобы причинить вред другим лицам, не может служить достаточным основанием для квалификации такой сделки по ст. 228
ЦК. Не предусматривает данная статья также конкретных правовых последствий ничтожности антипубличного сделки, ссылок в другие статьи ГК, содержащие общие правила о правовых последствиях недействительности сделок.
Как известно, ГК УССР конкретно предусматривал нормы о недействительности сделок, совершенных с целью, противоречащей интересам государства и общества. Так, согласно ст. 49 ГК УССР 1963 г. по соглашению, заключенному с целью, заведомо противоречащей интересам социалистического государства и общества и при наличии умысла у обеих сторон, все полученное ими по сделке взималось в доход государства. В случае исполнения сделки лишь одной стороной с другой стороны взималось в доход государства все полученное ею и все причитающееся с нее первой стороне на возмещение полученного. При наличии же умысла лишь у одной стороны все полученное ею по сделке должно было возвращаться другой стороне, а полученное последней или надлежащее ей на возмещение выполненного взималось в доход государства.
Следовательно, правовые последствия, установленные ст. 49 ГК УССР, фактически имели все признаки «гражданско-правовой конфискации» (двусторонней или односторонней), применение которой возможно лишь тогда, когда стороны (сторона) знали, что заключенное соглашение противоречит интересам государства и общества. То есть, в случае
отсутствии такого субъективного фактора, как умысел, не было оснований для применения гражданско-правовой конфискации, а затем при отсутствии умысла у обеих сторон соглашение признавалась недействительной по правилам ст. 48 ГК УССР и с применением предусмотренных ею правовых последствий в форме двустороннего или одностороннего (при наличии умысла у одной стороны) реституции сторон.
Статья 228 нового ГК Украины является неким аналогом ст. 49 ГК УССР 1963 p., Поскольку она устанавливает ничтожность сделок, направленных на нарушение конституционных прав и свобод граждан и в нарушение принципов правопорядка в обществе. Однако, в отличие от ст. 49, в ст. 228 ГК не определены непосредственно правовые последствия ничтожности «антипубличного сделки». При таких обстоятельствах можно считать, что судом должны применяться общие правовые последствия, предусмотренные ст. 216 ГК, в частности, двусторонняя или односторонняя реституция и возмещение убытков. Между тем история разработки нового ГК свидетельствует о том, что авторы ст. 228 ГК, которая называется «Правовые последствия совершения сделки, которая нарушает публичный порядок», имели целью установить за совершение такой сделки специальные санкции. Это предположение подтверждается анализом обстоятельств разработки и принятия нового ГК, ведь в его первой редакции (проекте, рассмотренному в первом чтении 5
июня 1997 г.) устанавливались правила гражданско-правовой конфискации в случае совершения сделки с намерением нарушить публичный порядок (ст. 218), что было вполне логично с учетом требований законодательной техники. Однако в ч. 2 ст. 228 ГК предусматривается лишь ничтожество такого «антипубличного сделки» без установления имущественных последствий.
Исследуемая проблема осложняется тем, что ч. 1 ст. 208 ГК Украины почти полностью воспроизводит содержание ст. 49 ГК УССР, а именно: «Если хозяйственное обязательство признано недействительным как такое, что совершено с целью, заведомо противоречащей интересам государства и общества, то при наличии умысла у обеих сторон - в случае выполнения обязательства обеими сторонами - в доход государства по решению суда взыскивается все полученное ими по обязательству, а в случае выполнения обязательства одной стороной с другой стороны взыскивается в доход государства все полученное ею, а также все причитающееся с нее первой стороне на возмещение полученного. В случае наличия намерения лишь у одной из сторон все полученное ею должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней или надлежащее ей на возмещение выполненного взимается по решению суда в доход государства ».
Таким образом, процитированная норма почти полностью текстуально совпадает с содержанием ст. 49 ГК УССР с той лишь разницей, что в ст. 208 ГК признается недействительным хозяйственное обязательство, а не хозяйственный договор или другой право-чин. Юридическая некорректность этого положения очевидна, ведь недействительным должен признаваться договор как одна лишь по основаниям возникновения хозяйственного обязательства. Такое принципиальное правило было закреплено в ст. 48 ГК УССР, по которой признавались недействительными сделки, которые не соответствуют требованиям закона, а также в ст. 215 нового ГК, где предусматриваются основания сделки.
Из анализа изложенного возникает вполне закономерный вопрос: возможно, разработчикам нового ЦК также целесообразно было бы сохранить содержание ст. 49 ГК УССР и внести соответствующие дополнения, как это сделали разработчики ГК. Однако исследования, проведенные в области применения ст. 49 ГК УССР, свидетельствуют о наличии в ее положениях существенных изъянов.
Редакции вышеупомянутой статьи нельзя признать удачной в связи с отсутствием в ее тексте конкретных критериев классификации недействительных сделок и применение предусмотренных ими правовых последствий. Соответственно и в судебной практике содержание этой статьи не получило четкого толкования, в связи с чем суды даже в советское время крайне редко признавали недействительными сделки по
правилам ст. 49 ГК УССР, прибегая к применению предусмотренных ею санкций в том случае, когда действия участника недействительной сделки содержали признаки преступления. Поэтому позиция судов относительно применения ст. 49 ГК УССР менялась в зависимости от социально-политической ситуации в стране. Например, согласно п. 6 постановления Пленума ВСУ "О судебной практике по делам о признании сделок недействительными» от 28 апреля 1978 г. (в первоначальной его редакции) ст. 49 ГК УССР распространялась на сделки, которые нарушали основные принципы социалистического общественного строя, в частности, направлены на использование социалистической собственности в корыстных целях, получения гражданином нетрудовых доходов или использования имущества, находящегося в их личной собственности или пользовании, в ущерб интересам общества, на отчуждение земли или незаконное ней пользования, распоряжения или приобретение вопреки установленным правилам предметов, изъятых из оборота или ограниченных в обороте.
Согласно же п. 6 постановления Пленума ВСУ (с изменениями в редакции от 25 декабря 1992 г.), в этих соглашений должны принадлежать соглашения, которые нарушают основные принципы существующего общественного строя, в частности, направлены на использование вопреки закону коллективной, государственной или чьей-то частной собственности в корыстных целях (и
другие соглашения, указанные в первоначальной редакции п. 6 постановления).
25 мая 1998 п. 6 постановления Пленума были внесены новые дополнения, по которым действие ст. 49 ГК УССР имела уже распространяться, в частности, сделки, направленные на использование вопреки закону коллективной, государственной или чьей-то частной собственности с корыстной целью, сокрытие физическими и юридическими лицами от налогообложения доходов, использования имущества, находящегося в их собственности или пользовании, в ущерб правам, свободам и достоинству граждан, интересам общества, на незаконное отчуждение земли или незаконное ней пользование, распоряжение или приобретение вопреки установленным правилам предметов, изъятых из оборота или ограниченных в обороте. Подобная позиция относительно толкования содержания ст. 49 ГК УССР была сформулирована также в разъяснениях ВАСУ «О некоторых вопросах практики решения споров, связанных с признанием сделок недействительными» от 12 марта 1999 г. (с последующими изменениями). Однако ВХСУ 26 апреля 2002 в вышеупомянутых разъяснений были внесены существенные дополнения о том, что:
а) в случае признания в установленном порядке недействительными учредительных документов субъекта предпринимательской деятельности или отмены его государственной регистрации в связи с осуществлением
соответствующей регистрации на основании утерянного документа, удостоверяющего личность, или на подставное лицо - учредителя субъекта предпринимательской деятельности, заключенные таким субъектом предпринимательской деятельности сделки должны признаваться недействительными согласно ст. 49 ГК УССР, независимо от времени их заключения;
б) если в установленном порядке будет установлено, что изменение носителей корпоративных прав или продажи таких прав осуществлено для заключения соответствующим субъектом предпринимательской деятельности сделок с целью уклонения от уплаты налогов и других обязательных платежей или легализации средств, приобретенных преступным путем, суд должен признавать такие сделки недействительными по ст. 49 ГК УССР.
Рекомендации ВХСУ позволяли признавать недействительными по ст. 49 (такие судебные решения возможны и сейчас по сделкам, заключенным до введения в действие нового ГК Украины) любые сделки субъектов предпринимательства, независимо от правового основания признания недействительными учредительных документов, в том числе и тогда, когда создание субъекта предпринимательства не имело целью заключения соглашений, противоречащих интересам государства и общества, и направленных на уклонение от уплаты налогов. Однако признание учредительных документов субъекта предпринимательства недействительными должно быть само по себе фактом для автоматической квалификации заключенных
им сделок по ст. 49 ГК УССР. На это обстоятельство в определенной мере уже обращалось внимание некоторыми авторами, по мнению которых, отсутствие регистрации стороной соглашения в ЕГРПОУ, отсутствие его регистрации в качестве налогоплательщика, а также любые другие нарушения при создании юридического лица не могут рассматриваться как достаточное основание для признания ею соглашений недействительными по ст. 49 ГК УССР.
Положения указанного постановления Пленума ВСУ и разъяснения ВХСУ является дающими основания для слишком широкого толкования содержания ст. 49 ГК УССР и фактически содержат признаки новых правовых норм, хотя указанные судебные органы не могут принимать нормативно-правовые акты, а их правовые позиции имеют лишь рекомендательный характер.
Анализ приведенного позволяет сделать вывод, что судебная практика, несмотря на внедрение в жизнь рыночных реформ и демократизации общественных отношений, пошла по пути широкого и произвольного толкования ст. 49, чему способствовала также довольно абстрактная конструкция ее норм, которая не содержала исчерпывающего или ориентировочного перечня состав конкретных правонарушений закона участниками недействительной сделки. Последние несколько лет этими пороками ст. 49 ГК УССР достаточно активно и не всегда корректно пользовались налоговые органы.
Разногласия между ГК и ХК Украины в регулировании вопросов недействительности право-чинов и хозяйственных обязательств могут приводить к конкуренции норм, а в конечном итоге и к их произвольного толкования и применения судами. По-разному будут толковать исследуемые нормы как стороны сделки (хозяйственного обязательства) и другие лица, в том числе налоговые органы, заинтересованные в признанные их недействительными с применением или неприменением конфискационных имущественных последствий. Конечно, для сторон тех гражданско-правовых сделок, которые не могут быть квалифицированы как хозяйственно-правовые по ГК, чрезвычайно привлекательной является отсутствие конфискационных санкций за совершение антипубличних сделок, которые они могут совершать, заведомо зная о таких благоприятные для них правовые последствия.
В рассматриваемой ситуации применения ст. 208 ГК Украины будет сопровождаться возникновением тех же проблем, которые имели место в применении судами ст. 49 ГК 1963 p., Обусловлены ее вышеприведенными содержательными проблемами. Однако наиболее эффективным средством устранения возможных коллизий между ГК и ХК является внесение в них соответствующих изменений. Теперь важно не распространять правила ст. 208 ГК на те гражданские сделки, которые не являются хозяйственными.
Таким образом, гражданские сделки, нарушающие публичный порядок являются ничтожными согласно ст. 228 ГК, что дает суду право применить к сторонам правовые последствия, предусмотренные ст. 216 ГК. В принципе такие сделки могут быть признаны недействительными судом непосредственно по правилам статей 215-216 ГК как такие, которые не соответствуют общим требованиям ст. 203 ГК о действии сделки.
Гражданские сделки, которые одновременно являются хозяйственно-правовыми и совершенные с целью, заведомо противоречащей интересам государства и общества, также нарушающими публичный порядок, но должны признаваться недействительными по правилам ст. 208 ГК и с применением предусмотренных ею конфискационных или иных правовых последствий. Это не будет противоречить ГК, ведь согласно ч. 3 ст. 216 ГК правовые последствия, предусмотренные частями 1 и 2 настоящей статьи применяются в случаях, когда законом не установлены особые условия их применения или особые правовые последствия отдельных видов недействительных сделок. Именно к таким законам принадлежит ГК. Другое дело, что ст. 208 ГК имеет вышеупомянутые недостатки и не содержит конкретных критериев для признания того или иного сделки (по ГК - хозяйственного обязательства) недействительным. При таких обстоятельствах можно руководствоваться положениями ч. 1 ст. 228 ГК, в которой такие критерии предусмотрены. При этом
конечно же должны быть откорректированы правовые позиции по этому вопросу ВСУ и ВХСУ.
В научно-практическом комментарии к ГК положения о признании хозяйственных обязательств недействительными, к сожалению, оказались фактически не разъяснены. В комментарии к ст. 207 ГК «Недействительность хозяйственного обязательства» лишь вскользь замечено, что обязательствами совершенными с целью, заведомо противоречащей интересам государства и общества, есть такие, совершенные с целью уклонения от уплаты налогов, незаконный вывоз за границу валютных средств, материальных или культурных ценностей, причинение разрушительных материального ущерба конкуренту и т. п. (см.: Научно-практический комментарий Хозяйственного кодекса Украины / Под ред. В. К. Мамутова. - СПб, 2004. - С 343-345). В таком комментарии трудно найти логику и содержание критериев для приведенного суждения.