Признав личными неимущественными правами природе субъективных гражданских прав, мы одновременно должны также и дать ответ на вопрос, является ли это субъективное гражданское право единственной формой существования разрешенной поведения в сфере, существуют другие формы? Ведь как точно отмечается в литературе, сфера дозволенного более широкой, она не охватывается только субъективными правами1. Поэтому речь здесь пойдет о «охраняемый законом интерес» 2, что носит неимущественный характер и о его соотношении с личным неимущественным субъективным гражданским правом.
Анализируя понятие «интереса», нужно согласиться с высказанным в литературе мнением, что оно тесно связано с категорией «потребность». Однако указанный тесная связь не дает нам оснований утверждать, что «интерес» и «потребность» являются понятиями идентичными. Как заявляет В. П. Грибанов «... потребность и интерес - не одно и тоже. Потребность всегда известна объективная необходимость, обусловленная материальной жизнью общества. Интерес же является отраженной потребностью, необходимостью, прошедшая через сознание людей и приняла форму сознательного побуждения »1. Соглашаясь и сказанным, А. Ф. Богатырев делает правильный вывод о том, что «потребность порождает интерес и тем самым становится его содержанием. Сформированный интерес означает конкретизацию потребности, т. е. завершение процесса прохождения через сознание субъекта и нацеленность субъекта на определенный объект действительности. Таким образом, будучи первичной по отношению к интересу, потребность управляет интересом »2.
Важным аспектом для определения понятия «интереса» также и определение его внутренней природы. Так, отдельные ученые считают, что интерес является понятием обьективним3. Частности Р. Е. Гукасян признает, что интереса присущи исключительно объективные черты, в подтверждение чего приводит пример с малолетними и душевнобольными, которые также наделены интересом, подлежащей защите, несмотря на отсутствие у указанных лиц сознания и воли, которые признаются правом4. Критикуя указанный подход, совершенно справедливо указывается на то, что он не учитывает тот факт, что интерес формируется на базе потребностей, которые носят не только объективный, но и субъективный характер5. Так, А. В. Малько и В. В. Субочев пишут, что «. было бы неразумным спорить или даже подвергать сомнению социальную обусловленность потребностей. социальный характер интереса подтверждается тем, что ради удовлетворения потребностей, возникших человек, именно в ходе реализации своего интереса, вступает в определенные общественные отношения, которые определяются социальными, экономическими, психологическими и другими факторами, которые сложились. Есть интерес, направляя человека на тот или иной способ удовлетворения потребностей, является промежуточным звеном между биологическими и социальными факторами, определяющими суть потребности, и общественными отношениями, которые активизируются, направляются и во многом определяются существующими интересами. Здесь и проявляется единство объективного и субъективного в интересе »6. Соглашаясь с указанным подходом, мы тоже считаем, что понятие интереса по своей сути является понятием объективным, поскольку существует независимо от других обстоятельств. При этом, поскольку он направлен на удовлетворение конкретной субъективной потребности конкретного лица, то он через процесс осознания приобретает признаки субъективного. Поэтому следует согласиться, что поскольку понятие интереса носит смешанный субъект-объектный характер, то понятием интереса, как об этом пишет С. В. Михайлов, должно определяться общественное отношение, что содержанием потребность субъекта носит социальный характер и проявляется в осознании и реализации цилей1.
Вместе интерес по своему содержанию так и останется интересом, пока он не будет признан в правовой сфере, не будет введен в соответствующее правовое поле путем его легитимности, то есть не станет «интересом юридическим». Важность такого акта юридической материализации интереса в первую очередь связано с тем, что без нее интерес не может претендовать на охрану со стороны права. При этом государство не будет охранять любой интерес. Юридический интерес должен быть обоснованным. Только такой обоснованный интерес может побудить государство встать на его защиту, то есть гарантировать, обеспечить. Правильно в этом направлении указывал Н. С. Малеин: «наделение правом означает возможность удовлетворения интересов, обеспеченную государством» 2. Только с момента предоставления юридическому интереса необходимой охраны со стороны государства он становится «охраняемым законом интересом».
Определенное введения интереса в сферу права создает необходимость его отделения от смежных категорий, и, как мы отмечали выше, в первую очередь, отделение его от понятия «субъективного гражданского права. Ведь тесная связь между субъективным гражданским правом и охраняемым законом интересом объясняется тем, что, как верно заметил М. В. Витрук, «смысл существования субъективного права, цель его реализации невозможно понять без интереса, как общественного, так и личного »3. Зато Л. А. Чеговадзе ставит на первое место именно право, поскольку, по ее мнению, «сам по себе интерес не представляет собой никакой ценности, чем та, которая является возможностью его удовлетворения в результате приобретения и осуществления субъективного права» 4. Не определяя первичности в смысле указанных категорий, еще раз подчеркнем, что они взаимообусловленных и взаимосвязанными и найти разницу между ними, которая бы обеспечила понимание их сущности - вот основная и первоочередная задача.
Анализ действующей литературы дает нам основание выделить несколько основных концепций в понимании понятия «охраняемого законом интереса» и его соотношение с понятием «субъективного гражданского права».
Первая концепция основывается на том, что интерес является составной частью субъективного гражданского права. Основой такой концепции стало учение Г. ф. Иеринг, который практически отождествлял понятие субъективного права и интереса, определяя, что право есть юридически защищенный интерес, а его природа заключается в необходимости общественного регулирования и согласования интересов различных социальных субьектив1. Развивая указанное учение в советской литературе, О. С. Иоффе приходит к выводу, что интерес имеет значение «одного из элементов содержания субъективного гражданского права» 2. По аналогичным позиций выходит и А. В. Венедиктов, который, усиливая роль интереса в структуре субъективного гражданского права, считает его «ведущим элементом субъективного права» 3. Солидаризируясь с высказанным и Ю. К. Толстой, рассматривая понятие и содержание субъективного гражданского права как определенного акта воли, считает, что «. такой, что заслуживает охраны индивидуальный интерес уполномоченного лица определяет содержание его воли, наполняя ее тем реальным общественным содержанием, без которого понятие свободы - пустая абстракция »4. Восприняв указанную концепцию, Е. Я. Мотовиловкер настолько просякся важности интереса в структуре субъективного гражданского права, он даже предлагал вложить в определение понятия субъективного гражданского права то, что оно является ничем иным, как определенной законом возможностью удовлетворить субъективный интерес5, за что был подвергнут жесткой критике в научной литератури6. Все указанные подходы сводились к одному: интерес - является составной субъективного гражданского права, его неотъемлемым элементом, частью общей структуры.
Вместе с тем указанные утверждения были встречены критикой со стороны других ученых, которые считают, что понятие интереса следует рассматривать как понятие внешнее по отношению к субъективного гражданского права, то есть такое, которое находится за его пределами. Так, С. Н. Братусь убежден, что субъективное гражданское право не может быть определено через интерес, «. сам по себе является не субъективным гражданским правом, а его предпосылкой и целью »1. Критикуя указанную позицию, А. В. Власова считает, что «. выступая формой выражения интереса и средством его осуществления или защиты, субъективное право не содержит интерес как элемент своего содержания. Ведь интерес и субъективное право, опосредует его удовлетворения, связаны друг с другом как цель и средство ее достижения, а цель никогда не может служить составной частью средства. »2. Кроме указанного, и на это обращает внимание В. А. Тархов, наличие интереса у носителя того или иного субъективного права не имеет юридического значения для признания его уполномоченным. В противном случае, для осуществления или защиты субъективного гражданского права нужно было бы доказывать не только наличие права, но и наличие интереса, противоречит духу нашего права3. Указанные позиции четко формируют представление об интересе как элемент отделен от субъективного гражданского права. По их мнению, интерес - не является частью, то составной субъективного права, он не включается в его структуру, а существует отдельно, будучи предпосылкой и целью данного субъективного гражданского права. Кроме этого, хотелось бы добавить, что если бы субъективное гражданское право вмещало в себе интерес, то формулировка в законе невозможно было бы указывать вроде «гражданские права и интересы», поскольку первая категория поглощала бы вторую и вымывала бы ее юридический смысл и лишала необходимости юридической самоидентификации.
Определенным образом совместить две указанные концепции попытался Ф. О. Богатырев, который отмечает «интерес - это предпосылка субъективного права, потому что без интереса не может быть субъективного права; интерес - это цель субъективного права, потому что субъект объективное право выступает как средство достижения цели, направленной на удовлетворение интересов субъекта. То есть, интерес, являясь частью содержания субъективного права, находит свое проявление также и в категории предпосылки и цели права »4. Но указанный подход, по нашему мнению, страдает определенной непоследовательностью, поскольку автор, пытаясь свести воедино эти две диаметрально противоположные концепции, сразу же замечает, что при этом такое единство имеет определенные уровни. На первом уровне, который автор называет «юридическим субстратом», находится содержание субъективного гражданского права, а уже на втором уровне, «фактическом субстрате», находятся интерес как предпосылка и цель субъективного гражданского права и свобода. Поэтому сочетании по форме данные концепции все же остаются разрозненными по содержанию.
Рассматривая понятие «охраняемого законом интереса» и его соотношение с субъективным гражданским правом, мы бы все же согласились с концепцией, основателем которой был еще Г. Ф. Шершеневич. Именно он в свое время, соотнеся субъективное гражданское право и интерес, отмечал, что «субъективное право есть власть осуществлять свой интерес. даже тогда, когда интересы человека защищаются законом, субъективного права нет, пока заинтересованному не оказана власть. законный интерес не превращается еще в субъективное право, потому что есть интерес, его защиту, но нет власти. »1. По аналогичным позиций по разграничению законного интереса и субъективного права подходили и другие дореволюционные ученые. Так, например, Ю. С. Гамбаров отмечал, что «один интерес и его защита не дают понятия субъективного права. Но не все интересы пользуются защитой и ведут к праву, точно так же, как и не все интересы, получают также защита права, являются субъективными правами »2. Продолжая указанную мнению, А. А. Рождественский отмечает, что «охрана интереса может быть имеющейся, но тем не менее субъективное право не возникает» 3. Есть из всего этого можно сделать вывод, что понятие «субъективное гражданское право» и «охраняемый законом интерес» является понятие чрезвычайно близьки4, но далеко не тождественны и их соотношение должно рассматриваться именно в общем векторе разрешенной (правомерного) деятельности. На сегодня в современной литературе достаточно обоснованно указанную позицию отстаивают А. В. Малько и В. В. Субочев. В результате проведенного ими фундаментального научного исследования на указанную тему они доходят основному выводу, что «главным критерием разграничения является то, что законный интерес, в отличие от субъективного права, является простым правовым разрешением, имеет характер стремления и не обеспечен конкретным юридическим обязанности 'связью. (В содержании и структуре законного интереса отсутствуют два важных «возможности»: действовать определенным (строго зафиксированным в законе) образом и требовать соответствующего поведения от других лиц) »1. Кроме этого, указанные авторы выделяют еще и дополнительные критерии разграничения, к которым, в частности, относят экономический (через который в законных интересах опосредуются те интересы, которые еще невозможно обеспечить экономически в той мере, как субъективные права), качественный (через который в законных интересах опосредуются менее значительные, менее существенные, нетипичные интересы) и количественный (через который в законных интересах опосредуются интересы, право не успело регламентировать, нормировать, опосредовать в субъективные права в связи с общественными отношениями, которые быстро развиваются, а также те интересы, которые невозможно опосредовать в субъективные права в связи с их индивидуальностью, редкостью, случайностью, нехарактернистю т. п.) 2.
Именно указанный подход, по нашему мнению, является наиболее оправданным и таким, пригодный не только для теоретических конструкций, но и для практического применения. И как подтверждение этих слов является тот факт, что аналогичный подход к разграничению указанных категорий был применен при решении конституционного представления 50 народных депутатов Украины относительно официального толкования отдельных положений части первой статьи 4 Гражданского процессуального кодекса Украины (дело об охраняемом законом интересе) 3. При вынесении решения по данному делу Конституционный Суд Украины также исходил из того, что и субъективное право, и связанный с ним интерес есть разрешениями. Но первое, по мнению Конституционного Суда, является разрешением, то есть разрешением, отображается в известной формуле: «Разрешено все, что предусмотрено в законе», а второе - простым разрешением, то есть разрешением, к которому можно применять менее известное правило: « Разрешено все, что не запрещено законом ». И поэтому, интерес, даже находясь под охраной закона или права, в отличие от субъективного права, не имеет такой правовой возможности, как последнее, поскольку не обеспечивается юридической обязанностью другой стороны. Законный интерес отражает только легитимное стремление своего носителя к тому, что не запрещено законом, то есть только его желание, мечту, влечение к нему, а значит - и не юридическую, а фактическую (социальную) возможность. Учитывая указанное, Конституционный Суд Украины пришел к выводу, что понятие «охраняемый законом интерес» в логически-смысловой связи с понятием «права» (интерес в узком смысле этого слова), означает правовой феномен, который: а) выходит за пределы содержания субъективного права, б) является самостоятельным объектом судебной защиты и других средств правовой охраны в) имеет целью удовлетворение осознанных индивидуальных и коллективных потребностей г) не может противоречить Конституции и законам Украины, общественным интересам, общепризнанным принципам права д) означает стремление (не юридический возможность) к использованию в рамках правового регулирования конкретным материальным и / или нематериальным благом е) рассматривается как простой легитимный разрешение, то есть, не запрещенным законом.
Учитывая все эти определенные признаки, Конституционный Суд Украины пришел к выводу, что понятие «охраняемый законом интерес» в логически-смысловой связи с понятием «права» следует понимать как стремление к пользованию конкретным материальным и / или нематериальным благом, как обусловлен общим содержанием об 'объективного и прямо не опосредованное в субъективном праве простой легитимный разрешение, является самостоятельным объектом судебной защиты и других средств правовой охраны с целью удовлетворения индивидуальных и коллективных потребностей, которые не противоречат Конституции и законам Украины, общественным интересам, справедливости, добросовестности , разумности и другим общеправовым принципам.
Позитив такой легитимации понятие «охраняемый законом интерес» высшим органом конституционной юрисдикции очевиден. Хотя даже при такой определенности указанной категории, мы считаем, что могут возникать определенные проблемы на уровне правоприменительной практики. Первая проблема может заключаться в том, что необеспеченность «охраняемого законом интереса» может помешать его правовой защите. Поэтому возможно указанное правило о необеспеченности охраняемого законом интереса корреспондирующим долгом целесообразно было бы применять в случае, когда имеет место конкуренция субъективного гражданского права с указанным интересом. В противном случае, как нам представляется, необходимо было бы обеспечивать такой интерес соответствующими обязанностью, иначе потеряется полнота его «охоронюваности» со стороны права. Вторая проблема, о которой уже частично упоминалось в литератури1, является то, что восприятие такого подхода может породить проблемы на уровне правоприменительной и правоохранительной практики, и привести к нарушению субъективных прав личности или к злоупотреблению этим правом. Но в этом случае нужно передавать рассмотрение указанного вопроса на усмотрение суда, который, используя принципы гражданского права, в том числе и разумности, добросовестности, справедливости и запрета злоупотребления своим правом, должен решать данный вопрос, исходя из конкретных обстоятельств дела.
Все выше приведенное является общей методологии в понимании понятия «охраняемый законом интерес» и поэтому может быть экстраполированы на отдельное понятие, которым является «личный неимущественный охраняемый законом интерес» 2. О наше представление о необходимости выстраивание общей системы разрешительной поведения в личных неимущественных сфере, с учетом соотношения личных неимущественных прав и охраняемых законом интересов мы более подробно остановимся ниже.
В завершение этого вопроса, хотелось бы отметить, что отдельные ученые утверждают, что субъективное право и охраняемый законом интерес не исчерпывают количество форм досуговой поведения. Так, по мнению С. Мурашко, еще одним вариантом такого поведения должна стать «свобода», который цивилисты отводят недостаточно уваги3. Данная позиция аргументируется автором с точки зрения анализа российского гражданского законодательства, где существующие формулировки и подходы дают основания для подобных выводов. Однако, анализируя состояние действующего украинского законодательства, мы можем утверждать, что понятие «свобода» понимается как принцип, или как личное неимущественное благо, что составляет объект соответствующего субъективного права. Поэтому выше указана позиция представляется нам на территории национального законодательства неприемлемой.