3.1. Содержание личных неимущественных прав физических лиц

Определяя общетеоретические основы нашего исследования, следует отметить, что под понятием «содержания» в научной литературе понимают категорию, которая включает в себя «состав» элементов (то есть их набор), и их «структуру» 2. Указанное дает нам возможность сделать два важных вывода относительно содержания субъективного гражданского права. Во-первых, субъективное гражданское право не является понятием неделимым, оно состоит из соответствующих элементов (составляющих), которыми выступают правомочности3, т. е. предоставленные законом возможности поведения. Во-вторых, при рассмотрении содержания субъективного гражданского права нам важно не только определить набор указанных правомочий, составляющих это право, но и установить их структуру, которая дает возможность обеспечить внешнее единство и внутреннюю дифференциацию субъективного гражданского права. Если же исходить из того, что структурой (от лат. Structura - строение, расположение, порядок) представляет собой совокупность внутренних связей, построение, внутреннее устройство обьекта1, а содержанием - элементы и процессы, присущие системи2, то структурой субъект объективного гражданского права следует считать то количество правомочий, которые его составляют, и порядок их расположения, а содержанием - сами правомочности3. Все сказанное в равной мере относится и к содержанию личного неимущественного права.

В современной литературе нет единства относительно определения содержания субъективного гражданского права и его структуры. А это непременно влияет на неопределенность самого понятия субъективного гражданского права. Так, отдельные ученые считают, что содержание субъективного гражданского права составляют исключительно правомочия, которые носят позитивный аспект. Это и приводит их к выводу, что само понятие субъективного гражданского права следует толковать как определенную меру возможного поведения, которая закреплена за особою4.

С принципиально отличных методологических основ подходят к определению содержания и соответственно структуры субъективного гражданского права другие ученые. Так, в частности, М. М. Агарков видит содержание субъективного гражданского права в возможности управомоченного лица требовать от обязанных лиц совершения определенных действий или воздержания от их совершения. Так, он отмечает, что «... необходимо обратить внимание на то, что содержание правоотношения характеризует не только то, что должен (или не должен) делать пассивный субъект, но и то, что может требовать активный субъект »5. Такой же точки зрения придерживается и М. Д. Егоров, который, определяя субъективное гражданское право, включает в него только одну правомочность - «юридически обеспеченную возможность управомоченному лицу требовать в установленных пределах определенного поведения от обязанного лица» 6. Понятно, что такая позиция больше акцентирует внимание на негативном аспекте содержания субъективного гражданского права, практически игнорируя вопрос возможности осуществления уполномоченным субъектом активных действий. Разве данной позиции заключается в том, что, приняв ее положение, может оказаться, что к моменту требования уполномоченного лица у нее не существует субъективного права, а это неправильно. Встречаются в литературе и определенные компромиссные варианты. Так, отдельные авторы, диалектически соединяя первый и второй подход, считают, что содержание субъективного гражданского права охватывает собой как положительный аспект, так и его отрицательную сторону. В частности, О. С. Иоффе отмечает, что субъективное право «... является ничем иным, как разрешенной степени поведения. Однако. субъективное право. связывает его носителя. с обязанным лицом, от которого доверенное требовать определенного поведения. Соответственно, субъективное право включает в себя две возможности: возможность осуществления определенных действий самим уполномоченным и возможность требовать осуществления определенных действий от обязанного лица »1. Аналогичной структурного построения субъективных гражданских прав придерживаются и другие ученые. Так, Ю. К. Толстой определяет субъективное право через два правомочия: правомочие, которая закреплена за управомоченным лицом в целях удовлетворения его интересов (мера возможного поведения в данных правоотношениях), и правомочность, которая обеспечена возложением обязанностей на других лиц. Указанное позволяет автору заключить, что субъективное право является обеспеченным гражданским законом степени разрешенной уполномоченному поведения и возможностью требовать определенного поведения от обязанного лица в целях удовлетворения признаваемых законом интересов уповноваженого2. Подобный подход применяет А. В. Власова, которая считает, что абсолютные и относительные субъективные гражданские права состоят, по крайней мере, из двух правомочий: возможности выбирать собственное поведение и возможности требовать определенного поведения от обязанного особи3. Поддерживая указанный подход, В. А. Белов пишет, что «феномен« двуединство »правомочий объясняется, с одной стороны, невозможностью удовлетворения интереса только собственными действиями - нужно, чтобы никто этому не мешал, а с другой стороны - невозможностью удовлетворения интереса только чужими действиями - нужно, чтобы интересант обратил результаты этих действий в свою пользу »4. Еще более широкое понимание структуры субъективного гражданского права предлагается авторами, которые считают необходимым дополнить приведенную выше структуру субъективного гражданского права указанием на цель назначения субъективного права и на виды тех возможностей, которые может включать в себя субъективное право1. В результате предлагается определить субъективное гражданское право как признанную (оказанную) уполномоченному лицу обеспеченную и защищенную правопорядком систему возможностей осуществления определенных действий самостоятельно и требовать определенного поведения от других участников правового отношения с целью удовлетворения интересов уполномоченного особи2.

Несколько отличной от предыдущих позиция отдельных ученых, которые считают, что наличие этих двух групп правомочий (положительных и отрицательных) в структуре субъективного гражданского права недостаточно. В связи с этим они предлагают дополнить структуру содержания субъективного гражданского права дополнительными правомочиями - возможностью прибегнуть в необходимых случаях к силе государственного апарату3. Придерживаясь этой позиции, некоторые авторы утверждают, что выделение такого признака необходимо, поскольку этим, с одной стороны, подчеркивается одна из важнейших особенностей субъективных прав - их юридическая гарантированность, а с другой стороны - это один из видов возможных действий обращения владельца суб 'объективного права4 и возможность владельца этого права требовать принудительного осуществления своего права вопреки воле обязанного особи5 с целью удовлетворения своего законного интересу6. Зато в литературе звучит и критика таких положений. Так, О. С. Иоффе считает, что выделение этой признаки неправомерно, поскольку субъективное право не было бы правом, если бы его осуществление не обеспечивалось мерами государственного примусу7, ведь «. в каждой личности существует возможность обратиться в необходимых случаях к принудительной силы государственного аппарата не параллельно с другими, закрепленными в субъективном праве возможностями, а присущей им самим, так как без этого они не были «юридическими» возможностями »1. Однако другие авторы считают, что право на защиту субъективного гражданского права не включается составной правомочием в структуру субъективного гражданского права, а является отдельным субъективным гражданским правом2.

Однако, не вдаваясь в полемику, которая широко представлена на страницах профессиональных научных изданий, мы считаем, что именно «трехчленное» подход в понимании структуры субъективного гражданского права стал традиционным и общепризнанным как на территории цивилистической науки, так и в общей теории гражданского права3 , поскольку, как верно заметил С. Н. Братусь, в содержание субъективного права входит не то поведение, которое фактически совершается, а та, которая может быть вчиненою4, ведь «. принудительная сила субъективного права - это один из возможных состояний, особый момент в его развитии »5. Стоит отметить и то немаловажное факт, что хотя в ч. 1 ст. 275 ГК Украины право на защиту позиционируется как самостоятельное субъективное право, но в то же время, как говорится далее по статье, оно может осуществляться также другим способом соответственно содержанию личного неимущественного права (ч. 2 ст. 275 ГК Украины). А это дает нам полное право считать, что правомочия по защите конкретного субъективного личного неимущественного права являются составной его содержания.

Итак, методологически мы будем исходить из следующих принципов: личное неимущественное право, как и любое субъективное гражданское право имеет трехчленную строение и состоит из совокупности правомочий на собственные действия (положительное содержание), правомочий на действия других лиц (негативный смысл) и правомочий требовать защиты этого субъективного гражданского права в случаях, определенных законом. Однако при определении особенностей каждой из составляющих структуры субъективного личного неимущественного права возникает ряд вопросов.

Одним из первых в этом направлении является вопрос возможности конструирования общей структуры субъективного личного неимущественного права, а соответственно и общего характера, был бы характерен для любого из этих прав. Рассматривая этот вопрос, Л. А. Красавчикова считает, что поскольку не существует абстрактного имущественного права "вообще", так и не существует личного неимущественного права "вообще". И поэтому автор определяет, что в наиболее общих чертах содержание личного неимущественного права составляет возможность свободно определять свое поведение в индивидуальной жизнедеятельности по своему усмотрению, исключая любое вмешательство со стороны других лиц, кроме случаев, прямо предусмотренных законом1. Полностью воспринял такую позицию и отечественный законодатель, который в ст. 271 ГК Украины определил, что содержание личного неимущественного права составляет возможность физического лица свободно, на собственное усмотрение определять свое поведение в сфере своей частной жизни. По нашему мнению, такой подход обладает рядом недостатков. Да, мы согласны, что дать общее определение единой модели личного неимущественного права (структуре его правомочий) таким образом, чтобы оно учитывало особенности всех неимущественных прав - невозможно. Однако, нам вполне по силам указать на те черты структуры субъективного личного неимущественного права, которые по содержанию отличали его от других субъективных гражданских прав. И само выделение черт, присущих содержанию только субъективного личного неимущественного права и является наиболее важным и сложным заданием настоящего исследования. А то, что закреплено в законодательстве как содержание личного неимущественного права, - не только не соответствует общей представлении о структуре субъективного гражданского права, но и не наделен виризняльнимы признакам. Ведь возможность физического лица свободно, на собственное усмотрение определять свое поведение в сфере своей частной жизни характерна и для ряда имущественных прав. Более того, законодатель, исходя из общего понятия, включает в содержание только «возможность определять» свое поведение и отвергает «возможность совершения» конкретного поведения, а ч. 2 ст. 272 только усугубляет ситуацию тем, что предоставляет физическому лицу лишь право требования от должностных и служебных лиц по совершению соответствующих действий, направленных на обеспечение осуществления им личных неимущественных прав, что, конечно, вступает в противоречия с трехчленной структурой личного неимущественного субъективного гражданского права.

Еще одним спорным вопросом в контексте содержания личных неимущественных прав физического лица следует признать вопрос наличия в содержании субъективного личного неимущественного права такой его составляющей как совокупность положительных правомочий. Дело в том, что и до сих пор авторы не могут прийти к общей точке зрения относительно включения в структуру личного неимущественного права перечня правомочий, составляющих его положительное содержание, а также определение перечня этих правомочий.

Поэтому, проанализировав существующие в литературе точки зрения, мы имеем возможность выделить несколько основных концепций: «негативную», «пропиетарну» и «ограниченно пропиетарну».

«Отрицательная» концепция берет свое зарождение еще с дореволюционного периода, была доминирующей на протяжении всего периода развития советского гражданского права и впервые была четко сформирована после того, как в Основах законодательства впервые было введено в структуру предмета гражданского права личные неимущественные отношения. Ее смысл сводится к тому, что субъективное личное неимущественное право не содержит в своем смысле положительных правомочий, которые давали его носителю осуществлять ряд активных действий относительно того личного неимущественного блага, являющегося объектом этого права1, и определяется исключительно возможностью требовать от других не нарушать эти права (или соответствующие нематериальные блага), а также требовать защиты в случае такого нарушения. Однако такие предположения преимущественно связаны с тем, что в то время гражданское право действительно имело довольно ограниченное влияние на личные неимущественные отношения. Гражданское законодательство того периода не содержало такой расширенный перечень личных неимущественных прав и его влияние преимущественно ограничивался охранной функцией. Однако несмотря на некоторую архаичность данной концепции, в последнее время опять же начали появляться работы, в которых отстаивается ее правильность, но уже в более «мягкой форме». Так, в частности, М. Л. Нохрина (Апранич) высказывает мнение, согласно которому все личные неимущественные права являются или абсолютными с «негативным» характером, или относительными с «негативным» характером, или абсолютными с «положительным» характером1. Но последние, по мнению автора, является чрезвычайно мизерное количество.

Кардинально противоположной «негативной» является «пропиетарна» концепция. Родоначальником этой концепции был еще Н. М. Коркунов. Именно он в 1914 году высказал мнение, согласно которому о наличии положительный аспект в структуре любого субъективного гражданского права (очевидно и личного неимущественного) состоит из трех основных правомочий: пользования, владения и распоряжения объектом соответствующего права2. В качестве обоснования, отдельные ученые указывают на то, что поскольку личные неимущественные права являются видом гражданских прав и соотносятся между собой как общее и частное, то есть все основания утверждать, что и личные неимущественные права могут осуществляться путем собственного поведения управомоченному лицу и, соответственно, имеют положительное содержание. Указанное дает основания автору сделать вывод, что позитивные действия управомоченному лицу является обязательным элементом содержания личного неимущественного права3. М. М. Малеин, приводя примеры владения, пользования и распоряжения личными неимущественными правами указывает, что правомочие владения требует «прикрепления» личных неимущественных прав (хотя они и возникают с момента рождения), которое происходит путем регистрации новорожденного ребенка в органах загса, после чего конкретные личные неимущественные права связываются с конкретным физическим лицом. Пользованием можно считать закрепленную в законодательстве возможность осуществления прав на результаты интеллектуальной деятельности, а также извлекать выгоду из возможности использования своей внешности, создавать семью, высказать свое мнение. А распоряжение по отношению к большинству нематериальных благ не может выражаться в видчуженни4.

Недостатки этой концепции, по нашему мнению, заключаются в том, что она механически отождествляет все гражданские права, не учитывая никаких особенностей. А это не верно. Ведь, например, с учетом специфики личных неимущественных благ, которые составляют объект соответствующих прав, мы можем утверждать, что такое правомочие как распоряжение данным благами (жизнью, здоровьем и т. д.) невозможна ввиду неотделимость данной категории благ от лица носителя. Хотя, в то же время, мы согласны, что отдельными личными благами лицо-носитель может распоряжаться в определенном смысле. И это обусловливает тот факт, что в структуре отдельных личных неимущественных прав могут включаться также и другие правомочия (распоряжения в форме изменения имени1). Но мы считаем, что данная разновидность правомочия не является всеобъемлющим для всех без исключения личных неимущественных прав, а потому не может считаться общим.

Учитывая указанные недостатки, мы считаем, что наиболее полной и правильной была бы следующая концепция, которую мы условно называем «ограниченно пропиетарна». В своей первоначальной сути данная концепция методологически основывается на утверждении, что положительное содержание личного неимущественного права физического лица не включает в себя правомочия распоряжения, а содержит лишь правомочие «владения» личным неимущественным благом и «пользование» ним2. Иногда же сторонники данной концепции вообще убеждены, что положительное содержание данных прав исчерпывается или только использованием нематериальными благами3, или только владением ними4. Однако мы считаем, что ни одна из указанных позиций не соответствует действительности, ведь устанавливая за лицами носителями личных неимущественных прав возможность владения и пользования соответствующими благами, мы фактически признаем, что на эту категорию благ распространяется правовой режим, аналогичный режиму вещного права, представляется невозможным . Дело в том, что личные неимущественные блага, будучи объектами соответствующих прав, не является по своей природе вещами, поскольку имеют абсолютно отличную (неуречевлений) природу и относятся к нематериальным благам. А это уже делает невозможным применение к ним правовой терминологии вещного права, в частности, что касается владения и пользования ими. Во-вторых, если авторы под этим правомочием понимают несколько иной правовой смысл, чем в них вкладывается в вещном праве, то употребление идентичных сроков приведет к неоправданному смешивания различных по содержанию правовых категорий, не соответствует понятийно-категориальным законам юриспруденции. И в-третьих, позитивное регулирование должно носить более широкий правовой режим, чем это установлено в вещном праве, что объясняется естественным происхождением и объективным существованием данных личных неимущественных благ. Итак, в связи с этим указанная концепция представляется нам недостаточно обоснованным.

Указанное побуждает нас к мысли, что содержание и структура субъективного личного неимущественного права физических лиц должна выстраиваться в зависимости от функциональной принадлежности, которую ставит законодатель применительно к данной категории прав. Функциональная принадлежность личных неимущественных прав, как уже отмечалось нами выше, включает в себя две основных составляющих. Прежде всего, личное неимущественное право должно признавать за физическим лицом качество носителя соответствующего личного неимущественного блага «прикрепить» этот нематериальный объект к субъекту, чем юридически закрепить за ним соответствующий правовой статус. Подобная конструкция не нужна для имущественных прав, поскольку они не имеют естественной привязанности к лицу носителя и поэтому могут находиться в динамике. Во-вторых, соответствующее личное неимущественное право должно обеспечить физическому лицу - носителю данного блага использовать его в порядке, способом и в пределах, которые не противоречат действующему законодательству и назначению этого блага. Особое внимание здесь следует обратить, что мы имеем в виду именно понятие «использовать», а не «пользоваться» 1. Дело в том, что понятие «использование» по содержанию и объему намного шире, чем понятие «пользование». Так, если понятием «пользование» в праве охватывается возможность извлечения полезных свойств из определенного объекта, то понятие «использование» включает в себя всю совокупность действий (бездействия), которые направлены на необходимую и достаточную эксплуатацию указанного объекта. Так, например, физическое лицо - владелец соответствующего личного неимущественного права может улучшать личное неимущественное благо (например, совершать действия по улучшению своей чести и деловой репутации), которое является объектом указанного права, поддерживать его в надлежащем состоянии (например, проводить профилактику своего здоровья), изменять внутреннее наполнение (менять фамилию, имя или отчество). О шире объем понятия «использование» по сравнению с понятием «пользование» говорит нам и анализ действующего гражданского законодательства. Так, понятие «пользование» определяется как одна из правомочий собственника (ч. 1 ст. 317 ГК Украины), как отдельное ограниченное вещное право (Главы 32, 33, 34 ГК Украины), а также, как отдельный вид обязательства ( главы 58, 59, 60 ГК Украины) и другие. Вместе с тем понятие «использование» применяется в гражданском законодательстве в смысле возможности совершения каких-либо действий со стороны субъекта-носителя соответствующего блага (например, использование имени физического лица - ст. 296 ГК Украины) или права (например, использование права собственности - п . 5 ст. 319 ГК Украины). Хотя, несмотря на широкое применение понятие «использование» в законодательстве могут вводиться ограничения данной правомочия в отдельных субъективных гражданских правах, однако эти ограничения преимущественно касаются не столько содержания данной правомочия, сколько сферы «использование» (например, «для осуществления предпринимательской деятельности »(ст. 320 ГК Украины),« в соответствии с целевым назначением »(ч. 4 ст. 373 ГК Украины),« для собственного проживания »(ч. 1 ст. 382 ГК Украины),« в соответствии с целью, установленной договором » (ч. 1 ст. 730 ГК Украины) и др.).

Итак, в связи с этим мы убеждены, что «использование» личного неимущественного блага как одной из правомочий личного неимущественного права физического лица должно происходить по собственному усмотрению, но с соблюдением определенных ограничений. Прежде всего, использование личного неимущественного блага должно обеспечивать его использование в соответствии с известным римского принципа - aliquid in rem suam convertere1. Согласно ему в использовании на первом месте должен стоять интерес физического лица, носит в данном случае преимущественно неимущественный характер. Далее использование личного неимущественного блага не должно противоречить его целевому назначению и требованиям действующего законодательства. Понятно, что более подробно этот вопрос найдет свое развитие при рассмотрении проблем и личных неимущественных прав, о чем будет идти речь ниже.

Итак, подводя итоги сказанному, мы считаем, что содержанием положительных правомочий каждого субъективного личного неимущественного права есть две основных правомочия:

а) возможность быть признанным носителем соответствующего личного неимущественного блага («благообладання» 2);

б) использовать это личное неимущественное благо для удовлетворения собственных интересов в порядке, способом и в пределах, которые не противоречат действующему законодательству и назначению самого блага («благовикористання» 1).

Понятно, что указанный перечень положительных правомочий далеко не исключительным, а скорее может быть охарактеризован как «минимальный набор». Отдельные личные неимущественные права физических лиц могут включать в структуру своих активных правомочий и другие. Так, например, право на информацию включает в себя также и правомочия сбора, хранения и распространения (ст. 302 ГК Украины), отдельные личные неимущественные права включают в себя также и правомочия по распоряжению (ст. 304 ГК Украины) и другие.

Итак, учитывая вышесказанное, мы можем сделать вывод, что под содержанием личного неимущественного права следует понимать совокупность правомочий лица-носителя, которые включают в себя как положительный аспект (возможность юридически признаваться владельцем соответствующего личного неимущественного блага (благообладання) и использовать его

(Благовикористання), в пределах, предусмотренных законом, не противоречат назначению этого блага, а также направлены на удовлетворение интересов личности-носителя), так и ряд негативных правомочий (требовать всех участников правоотношений не нарушать данное право), в том числе правомочие защиты .