Наверное, каждому известно о презумпции невиновности, которая оказалась настолько важным правовым принципом, что теперь ее содержат конституции едва ли не каждого государства (не исключение и Конституция Украины – ст. 62). Данная презумпция призвана оградить человека от беспочвенных обвинений в уголовно-правовых отношениях. А что же гражданское право? В гражданско-правовых отношениях также существует презумпция, защищающая от беспочвенных обвинений, – презумпция недостоверности негативной информации ("презумпция недостоверности"), которая заключается в том, что сведения, которые порочат честь, достоинство или деловую репутацию лица, считаются недостоверными, покуда тот, кто их распространил, не докажет обратное.
Презумпция недостоверности в привычном для нас виде впервые упоминается в праве США в 1734 г. в деле по обвинению Джона Петера Зенгера, в котором Верховный суд США заключил, что только правда является абсолютной защитой против обвинении в поклепе. В дальнейшем данный принцип развивался в прецедентном праве США и Великобритании и был нормативно закреплен в Законе Великобритании "О диффамации" 1952 года. Данный закон дал толчок такому явлению, как "libel tourism" – подача иска об опровержении не в стране, в которой возник спор, а в Англии в связи с крайне благоприятным правовым регулированием прав истца, несмотря на то, что дело может не иметь практически никакой связи с английской юрисдикцией. Так, к примеру, небезызвестный нам Ринат Ахметов судился с украинской газетой "Обозреватель" в 2007 году и даже выиграл компенсацию в размере 50 тыс. фунтов. Libel tourism был несколько ограничен в 2013 году с принятием нового закона о диффамации, который установил более жесткие критерии приемлемости иска (в частности, по географическому признаку), однако здесь стоит сделать оговорку, что в случае если информация распространяется в Интернете, то сама по себе возможность доступа к материалам из Англии, как правило, позволяет утверждать о соблюдении соответствующих требований.
Презумпция недостоверности существует в украинском законодательстве довольно длительное время. Так, оригинальный текст ГК УССР 1963 года содержал статью 7, в которой было установлено, что "гражданин или организация вправе требовать в суде опровержения сведений, которые не соответствуют действительности или изложены неправдиво, порочащих их честь и достоинство или деловую репутацию или наносят вред их интересам, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности". Следовательно, если лицо обращалось в суд с иском, то в большинстве случаев суд обязывал ответчика, который распространял негативную информацию, сделать опровержение, если последний не сумел убедить суд в ее достоверности надлежащими и допустимыми доказательствами. Судебная практика сложилась таким образом, что на истца возлагалась обязанность доказать только то, что соответствующая информация касается его лично и является изложением факта, а не оценочного суждения.
После отмены ГК УССР 1963 года презумпция недостоверности была перенесена в ч. 3 ст. 277 ГК Украины в несколько другой формулировке: "Негативная информация, распространенная о лице, считается недостоверной, если лицо, которое ее распространило, не докажет обратного". Данное положение защищало истцов еще строже, поскольку предоставляло возможность не просто требовать опровержение, но и констатировать, что информация недостоверна, в решении суда. Кроме того, как отмечал Верховный Суд Украины в п. 13 постановления Пленума Верховного Суда Украины № 1 от 27.02.2009 г. "О судебной практике в делах о защите чести, достоинства физического лица, а также деловой репутации физического лица и юридического лица" (далее – Постановление № 1), даже в случае неустановленности нарушителя истец мог обратиться в суд с заявлением в порядке частного производства и потребовать установить факт, что информация является недостоверной.
К сожалению, данная норма довольно часто использовалась нечистыми на руку представителями власти, которым удавалось выигрывать иски за счет того, что журналисты или прочие общественные активисты не могли представить суду доказательства достоверности, поскольку подобная информация, как правило, получается либо из неофициальных источников, либо вообще нелегально. Наиболее активно и успешно данной нормой пользовался В. Медведчук, который выиграл до десяти подобных дел: это и недавнее дело против А. Парубия как Председателя СНБО в 2014 году, и дело против газеты "Український тиждень" в 2012 году, и дело против В. Наливайченко как Председателя СБУ в 2009 году, и многие другие дела. Отметим, что во всех этих делах в основу решений судов была положена норма ч. 3 ст. 277 ГК Украины, на основании которой суд, ограниченный принципом диспозитивности, не устанавливал истину, а, убедившись в том, что ответчик не может доказать свою правоту, удовлетворял иск. Тактика истцов, как правило, сводилась к тому, чтобы подчеркнуть, что информация является негативной (Верховный Суд Украины в п. 15 Постановления № 1 конкретизировал, что негативной может быть информация о нарушении законодательства, совершении прочих действий (напр., нарушение принципов нравственности, общепризнанных правил общежития, неэтичное поведение в личной, общественной или политической жизни и проч.)) и нарушает их право на уважение к чести, достоинству или деловой репутации. Примечательно, что начиная с 2007 года уже упомянутый нами В. Медведчук едва ли не впервые за свою карьеру проиграл в Верховном Суде Украины дело об опровержении против писателя Д. Чобота, опубликовавшем о нем книгу "Нарцисс": в решении от 04.07.2007 г. суд сослался на то, что, несмотря на довольно жесткие высказывания, Д. Чобот приводил не факты, а оценочные суждения. Также украинский суд впервые применил принцип, согласно которому право публичных лиц (в частности, политиков) на защиту частной жизни является более усеченным в сравнении с аналогичными правами частных лиц, на что Европейский суд по правам человека указывал в ставшем хрестоматийным деле "Лингенс против Австрии". С этих пор и вплоть до нормативной отмены презумпции недостоверности основная тактика ответчиков, как правило, заключалась в том, чтобы убедить суд, что он имеет дело не с фактами, а с оценочными суждениями (пусть даже, возможно, в несколько преувеличенных тонах), и при этом сакцентировать внимание на том, что информация в таком формате крайне необходима обществу ввиду публичности истца.
В марте 2014 года Законом "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины в связи с принятием Закона Украины "Об информации" и Закона Украины "О доступе к публичной информации" (далее – Закон № 1170-VII) презумпция недостоверности была изъята из ГК Украины. Как можно заключить из общей концепции данного Закона, законодатель пытался укрепить в Украине свободу слова, защитив журналистов, занимающихся расследованиями, от постоянных исков со стороны представителей власть имущих. Тем не менее, почему законодатель не поступил по аналогии со ст. 30 Закона "Об информации", где указал, что если недостоверная информация распространена в отношении публичного лица, то последнее не вправе требовать компенсации морального вреда, нам не понятно. Если уж цель была в том, чтобы защитить журналистов и общественных активистов, то достаточно было указать, что презумпция недостоверности не распространяется на публичных лиц.
Проблема
Фактически на данный момент в делах об опровержении недостоверной информации вся тяжесть доказывания возложена на истца, который должен доказать, что информация о нем, распространенная ответчиком, не отвечает действительности.
Так или иначе, отныне истец, обращающийся с иском о признании информации недостоверной, не может ссылаться на презумпцию недостоверности, а должен доказать обратное. Получается довольно абсурдная ситуация: допустим, кто-то написал в статье, что гражданин Х ежедневно берет взятки, не приводя, однако, никакой конкретики. Информация негативная? Абсолютно. Только вот как доказать обратное? Столь же тяжело теперь станет применять ст. 8 Закона "О защите от недобросовестной конкуренции", которая существенно сдерживала предприятия в распространении недостоверной информации о другом предприятии под страхом получить штраф в размере до 5 % от выручки за предыдущий год, поскольку доказать дискредитацию без презумпции недостоверности станет существенно тяжелее.
Любопытно, что уже по прошествии практически года с момента принятия Закона № 1170-VII некоторые суды продолжают не только ссылаться на не существующую уже ч. 3 ст. 277 ГК Украины, но и разрешать на ее основании споры (напр., решение Приморского районного суда г. Одессы № 522/18623/14-ц от 21.01.2015 г., решение Малиновского районного суда г. Одессы № 521/17955/14-ц от 22.01.2015 г., решение Новомосковского горрайонного суда Днепропетровской области № 0427/6632/2012 от 15.01.2015 г. и проч.). Это, безусловно, свидетельствует не только о низкой квалификации украинских судей, которые не успели вовремя отследить изменяющееся законодательство, но и в какой-то мере о том, что принцип недостоверности является настолько базовым, что его продолжают применять автоматически. Тем не менее, уже встречается довольно много решений, где суд, отказывая в иске, прямо ссылается на Закон № 1170-VII, указывая, что истец должен доказывать недостоверность обжалуемой им информации самостоятельно (напр., в решении Новозаводского районного суда г. Чернигова № 2/751/1843/14 от 04.12.2014 г., решении Каменец-Подольского горрайонного суда Хмельницкой области № 676/7941/13-ц от 23.05.2014 г. и проч.). В любом случае, тенденция рассмотрения подобных споров сейчас в целом складывается в пользу ответчиков. Необходимо также отметить, что в силу ч. 3 ст. 5 ГК Украины, согласно которой новый акт гражданского законодательства применяется к возникшим ранее правоотношениям только в части новых прав и обязанностей, принцип недостоверности можно использовать в отношении информации, которая была распространена до 18.04.2014 г. включительно (дата вступления в силу Закона № 1170-VII), что предоставляет истцам некий условный переходный период. Данная позиция нашла свое отражение и в решениях судов, в частности, в решении хозяйственного суда г. Киева № 910/5701/14 от 21.07.2014 г., решении Новомосковского горрайонного суда Днепропетровской области № 0427/8430/2012 от 27.06.2014 г. и проч.). Тем не менее, в скором времени ретроактивное действие презумпции недостоверности останется в прошлом и Украина будет жить по новым правилам защиты чести, достоинства и деловой репутации, в которых свою правоту должен будет доказывать обиженный, а не обидчик.
Мы надеемся, что досадная оплошность, возникшая в связи с исключением презумпции недостоверности из гражданского законодательства Украины, будет в дальнейшем исправлена. Пока же рекомендуем тем, кто считает, что в отношении них была распространена недостоверная информация, добиваться справедливости в Англии. Если же вы не Ринат Ахметов и даже не Виктор Медведчук, то вы можете сделать то же самое в Российской Федерации (там презумпция недостоверности закреплена в ч. 1 ст. 152 ГК РФ) или в Беларуси (см. ч. 1 ст. 153 ГК РБ), доказав связь своего иска с соответствующей юрисдикцией. Наиболее простым и наименее трудозатратным вариантом будет воспользоваться правом на ответ, которое закреплено в ч. 1 ст. 277 ГК Украины: согласно п. 25 Постановления № 1 ответ должен быть опубликован в том же СМИ и тем же способом (в частности, напр., в той же рубрике и тем же шрифтом), что и оспариваемая информация. Более того, суд может утвердить в своем решении текст ответа, что чисто ментально может восприниматься так же, как и опровержение. Тем не менее, мы хорошо понимаем, что ответ вряд ли возымеет столь же сильный эффект, как опровержение, которого теперь можно будет добиться, только доказав, что написанное о вас – ложь.